Паутина [ Авт. сборник] - Джон Уиндем

Такую Розалинду не знал никто, кроме меня. Даже Мишель и все наши лишь изредка видели тень такой Розалинды, и они даже не представляли себе, чего ей стоило даже им казаться такой, какой они привыкли ее знать… Никто!.. Никто не знал мою Розалинду — беззащитную, родную, любимую… Розалинду, боящуюся того, что она с собой сделала, но еще больше боящуюся столкнуться с жизнью без маски, без «брони», которая стала уже частью ее самой.

Времени у нас не было. Мы были вместе секунду — не больше… Но мы были вместе, и это главное, а сколько это продолжалось — не имеет значения… В сравнении с этим, ничто на свете не имеет значения…

Потом все кончилось, и я вернулся к реальности. Над нами было тускло-серое небо, лежал я очень неудобно, все тело затекло… Я услышал Мишеля, который, видимо, уже давно пытался связаться со мной, тревожно и настойчиво спрашивая, что с нами происходит. Я собрался с мыслями.

— Понятия не имею, — сказал я ему, — что-то вдруг ударило меня сверху… Но вроде я цел, только вот голова трещит и очень незлобно лежать…

Я чувствовал, что по-прежнему лежу на дне корзины и что-то буквально вдавило меня в ее днище.

Мишель ни черта не понял и обратился к Розалинде.

— Они спрыгнули на нас сверху, с веток — четверо или пятеро, — объяснила она, — один из них угодил прямо на голову Дэвиду…

— Кто они?! — почти выкрикнул Мишель.

— Люди из Джунглей, — к моему огромному облегчению ответила она.

— Это не в вас стреляли ночью? — спросил Мишель.

Я ответил, что в нас, но кто стрелял, я не знал.

— Наверно, это наши… — с досадой сказал он. — Я-то надеялся, что они потеряли ваш след. Мы тут собрались вместе — несколько отрядов. Все считают, что преследовать вас в Джунглях маленькими отрядами опасно, так что теперь мы пойдем все скопом — нас тут больше сотни. Выйдем, наверно, часа через четыре. Все решили, что в любом случае будет неплохо дать Джунглям хороший урок — меньше будут лезть к нам после. Постарайтесь избавиться от ваших лошадей. Пока они с вами, вам не замести следов…

— С этим советом ты слегка опоздал, — спокойно сказала Розалинда. — Я лежу связанная в корзине на одной лошади, а Дэвид — на другой.

— А где Петра? — с тревогой воскликнул Мишель.

— С ней все в порядке. Она на той же лошади, что и я, но в другой корзине. Похоже, она подружилась с парнем, который нас стережет.

— Расскажите мне подробно, по порядку, что произошло, — секунду подумав, сказал Мишель.

— Сначала они свалились на нас сверху. Потом из лесу выскочило еще человек двадцать. Они стащили нас вниз и стали гадать, что с нами делать. В конце концов они решили от нас избавиться: связали, кинули в корзины, на каждую нашу лошадь посадили по своему человеку и пустили вперед по дороге…

— Как вперед? Еще дальше в Джунгли?

— Ну да… — сказала Розалинда.

— Ну что ж, из всех дорог эта не самая худшая, — заметил с облегчением Мишель. — А как они с вами обращаются? Грубо?

— Нет. Совсем нет. Для них главное, чтобы мы не убежали. По-моему, они кое-что о нас знают, но не очень ясно представляют, что, собственно, с нами делать… Они долго спорили, но, кажется, их больше интересуют наши лошади… Тот, что едет с нами, совсем не злой. Он все время болтает с Петрой (словами, конечно)… По-моему, он слегка… ну, придурковатым…

— Вы можете что-нибудь разузнать об их плавах? Что они собираются с вами делать?

— Я спрашивала у него, но он вроде и сам не мает. Ему только велели нас куда-то отвезти.

— Ну ладно… — Мишель, кажется, и сам был в растерянности. — Нам теперь остается только ждать… Правда, можно сказать ему, что мы за вами гонимся…

Я напрягся и перевернулся на живо?. С трудом мне удалось подняться на ноги. Человек, сидящий в другой корзине, посмотрел на меня равнодушно.

— Н-но, пошла! — прикрякнул он на лошадь.

Неторопливо он снял с груди плетеную флягу на ремне и протянул мне. Попив вода, я вернул ему флягу, и он молча повесил ее себе на грудь.

Кое-что я уже различал вокруг. Мы ехали по довольно унылой местности. Громадный лес кончился, и деревья вокруг нас были нормальных размеров. Но даже по первому взгляду мне показалось на мгновение, что отец был прав, когда говорил о пародии на НОРМУ. Ни для одного дерева я не мог подобрать названия: стволы, ветки, листья — все было неправильным. Некоторое время по левую сторону от нас тянулся фантастический частокол из куманики, шипы которой были размером с лопату. В другом месте земля была похожа на высохшее русло реки, усеянное крупной галькой, но когда мы подъехали ближе, «галька» оказалась шаровидными грибами, растущими так тесно, что между ними не было ни просвета, ни щелочки. Встречались деревья с такими мягкими стволами, что росли они не вверх, а стелились по земле. Тут и там попадались сморщенные, искривленные деревца, которым на вид было по сто-двести лет, если не больше…

Я исподтишка глянул на своего провожатого. На вид он был вполне нормальный, разве что весь в грязи. Одежда его была сильно измазана, а местами разорвана. Он перехватил мой взгляд.

— Первый раз в Джунглях? А, парень?

— Да, — сказал я. — Тут везде… так?

— Тут везде по-разному, — усмехнулся он, — на то они и Джунгли… Нигде не растет тут ничего одинакового… Пока что.

— Что значит «пока что»? — не понял я.

— Ну, со временем кое-что становится постоянным. Ведь и Дикая Земля тоже была когда-то Джунглями. Но теперь она постепенно приходит в норму. Видно, и те места, откуда ты родом, тоже были когда-то вроде Диких, но постепенно пришли в норму. Все со временем становится на свое место… Только медленно… Ну, да ведь Богу-то торопиться некуда…

— Богу? — неуверенно протянул я. — Но нас всегда учили, что в Джунглях… сам дьявол…

— Ну да, они так всегда говорят, — перебил он меня, — только все это чушь, парень! Дураки вас учат! Остолопы! Ничему их Кара не научила! Ведь Древние тоже думали, что они самые правильные. Считали, что только они знают, как надо жить… Напридумывали себе всяких удобств, разных там штуковин… Хотели быть поумнее Бога, — он усмехнулся, — а ничего не вышло, парень! Они думали, что сами лучше всех, дескать, последнее слово Божье… Но Бог еще последнего слова не сказал! А когда скажет, сам умрет… Но пока что он не умер, и потому все вокруг меняется — все, что живет и растет. Когда ваши кретины хотят, чтобы все застыло на каком-то, по-ихнему, нормальном уровне, они много на себя берут… Много берут на себя, ты понял, парень? Кара ведь постигла Древних не зря, а чтоб помнили: ничего нет вечного, все меняется и должно меняться… Господь увидел, что дело не туда пошло, ну и стер все — авось, мол, в следующий раз выйдет лучше… — он помолчал немного, словно обдумывая то, что сказал, потом продолжал, — Не до конца, правда, стер, кое-где опять то же самое получается… Скажем, там, откуда ты родом… Там ведь опять думают, что они, мол, самые правильные… Ну, да ничего! Он им еще покажет!..